Глава I. Белоруссия
данным военной комендатуры Москвы, в эти дни из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежали 779 руководящих работников, похитивших около 1,5 млн. рублей и угнавших более 100 легковых и грузовых автомобилей. Партийная комиссия при Московском комитете ВКП (б) за период с 25 октября по 9 декабря 1941 исключила из партии за паническое поведение 16 октября около 950 человек, в том числе многих ответственных партработников и руководителей предприятий (заместителя заведующего оргинструкторского отдела МК ВКП (б) А. С. Глебова, директора Московского планового института В. Л. Игнатьева, директора Молокозавода № 2 Л. С. Мороза, секретаря Шаховского PK ВКП (б) М. В. Мухина, инструктора сектора единого партбилета оргинструкторского отдела МК ВКП (б) Р. И. Трифонова и др.).
8 По официальной статистике МВД СССР (по состоянию на декабрь 1953), за 1941 за «контрреволюционные преступления» были осуждены 75411 человек, в том числе за «антисоветскую агитацию и пропаганду» — 35 116 человек. Из 75411 человек 8001 был осужден к расстрелу, на срок от 11 до 15 лет — 507 человек, от 6 до 10 лет — 40 678 человек, на срок от 3 до 5 лет — 23 815 человек и т. д.
9 Апогеем «ежовщины» считается период с 5 августа, когда вступил в действие оперативный приказ № 00447 от 30 июля 1937 наркома внутренних дел, генерального комиссара госбезопасности Н. И. Ежова, по 31 декабря 1937. За указанный период по Союзу ССР был арестован 555 641 человек, из них осуждены «тройками» — 553362 человека (в том числе к расстрелу — 239252 человека; из расстрелянных 105 124 чел. относились к категории «бывших кулаков»).
0 Вероятно, речь идет о клириках и мирянах («иосифлянах») — последователях митрополита Ленинградского Иосифа (Петровых) (1872-1937), расстрелянного органами НКВД 20 ноября 1937 в Чимкенте вместе с митрополитом Кириллом (Смирновым), первым кандидатом на должность Патриаршего Местоблюстителя по завещательному распоряжению Святейшего Патриарха Тихона (Беллавина) от 25 декабря 1924.
После знаменитого Послания («Декларации») Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского) от 16/29 июля 1927 митрополит Иосиф подверг его жесткой критике, затем отказался признавать законность своего перевода на Одесскую кафедру и не пожелал оставить Ленинградскую епархию. В ноябре 1927 в Ленинграде появились первые приходы «иосифлян» («непоминающих») во главе с епископом Дмитрием (Любимовым), то есть тех клириков и мирян, которые отказывались поминать за богослужением митрополита Сергия (Страгородского). В ответ 17/30 декабря митрополит Сергий и временный Патриарший Священный Синод запретили в священнослужении всех оппозиционных ленинградских епископов. В январе 1928 «иосифлянский» раскол стал очевидным фактом и вышел за пределы Ленинградской епархии, затронув Воронежскую, Вятскую и Ярославскую епархии. В следующие месяцы сторонники митрополита Иосифа стали принимать документы с каноническим обоснованием своего отделения от митрополита Сергия. 14/27 марта 1928 сергианский Синод запретил в служении 8 архиереев, в том числе митрополита Иосифа. С 1928 органы ОГПУ жестоко преследовали «иосифлян», священники которых к середине 1930-х практически все перешли на нелегальное (катакомбное) положение. На оккупированных территориях РСФСР в 1941-1942 часть «иосифлян» легализовала свою деятельность, отчасти при помощи Псковской православной миссии. Истинно-православные христиане (ИПХ) в 1930-е близко примыкали к «иосифлянам», но их позиция по отношению к митрополиту Сергию и советской власти отличалась большей непримиримостью. В наибольшей степени движение ИПХ было представлено в Центрально-Черноземных областях РСФСР (Воронежская, Тамбовская обл.) и в 1942-1943 — в Локотском самоуправляющемся округе Б. В. Каминского.
П. Д. Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 121
1 Зуев Михаил Евсеевич (около 1890 — после 1945) — организатор крестьянского самоуправления и самообороны на оккупированной территории в районе Полоцка (1941-1944), поручик ВС KOHR Старовер. К июню 1941 жил в деревне Саскорки. Офицер Абвера Д. П. Каров (Кандауров) описывал его так: «Среднего роста, широкоплечий, крепко стоящий на ногах, обутый в мягкие сапоги. Почти лыс, носил огромную бороду и усы рыже-седого цвета. Маленькие глаза из-под густых бровей смотрели на меня ласково-притворно улыбаясь. Поверх рубахи — городской черный пиджак». В 1929-1940 трижды подвергался репрессиям органами ОГПУ-НКВД за критику коллективизации и «религиозную агитацию». Имел двух сыновей, сосланных в 1930-е в Сибирь. В 1941-1942 создал своеобразный самоуправляющийся район с преобладанием частного крестьянского землепользования, общинного суда, староверческой дисциплины и сельсоветов из стариков. Колхозы были распущены, землю делили по едокам. Птицу разделили по частным хозяйствам, скот остался в общественном пользовании. На каждую семью с детьми полагалась корова. К концу 1942 сформировал самооборону численностью около 100 человек при четырех трофейных пулеметах. Полностью контролировал несколько удаленных от Полоцка деревень, в которых не было ни немецкой администрации, ни партизан. От отправки молодежи на работу в Германию отказался. Неоднократно выигрывал стычки с партизанами, отразил несколько попыток партизанского вторжения на территорию самоуправления и в то же время не допускал вмешательства в жизнь самоуправления оккупационных властей. В 1943-1944 за отличия в борьбе с партизанами награжден двумя знаками отличия для восточных добровольцев «За заслуги» II кл. «в бронзе» и одним (весна 1944) II кл. «в серебре». Летом 1944 организовал эвакуацию желающих в Восточную Пруссию, вывел около 700 беженцев и около 300 бойцов самообороны. На апрель 1945 — в Хойберге, при штабе формировавшейся 2-й пехотной дивизии ВС КОНР; произведен в поручики власовской армии. Во второй половине апреля решил пробираться из Германии в родные места для организации антисоветской повстанческой деятельности и пропал без вести.
2 Осенью 1941, зимой 1941/42 и весной 1942 с аналогичными инициативами выступил ряд высокопоставленных генералов и офицеров Вермахта. Среди них, в первую очередь, стоит назвать генерал-квартирмейстера Генерального штаба ОКХ генерал-лейтенанта Э. Вагнера, участников антинацистского сопротивления в штабе группы армий «Центр» — начальника оперативного отдела полковника X. фон Трескова и начальника разведывательного отдела майора Р. К. фон Герсдорфа, командующего войсками безопасности тыла группы армий «Центр» генерала пехоты М. фон Шен-кендорфа и др. Однако подобного рода предложения кардинальным образом противоречили основам нацистской восточной политики, поэтому чаще всего категорически отклонялись или попросту игнорировались вышестоящими берлинскими инстанциями. Все же в марте 1942 в районе между Оршей и Смоленском по инициативе прибывшей из Берлина группы русских эмигрантов (хорунжего Русской народной армии С. Н. Иванова, генерал-майора С. Н. Булак-Балаховича, участника Белого движения на Юге России полковника К. Г. Кромиади, лейтенанта Национальной армии генерала Ф. Франко И. К. Сахарова и др.) началось создание Русской национальной народной армии (РННА, или подразделение Абверкоманды-203), первой крупной экспериментальной части из советских военнопленных. Со стороны Вермахта акцию курировал начальник Абверкоманды-203 подполковник В. фон Геттинг-Зеебург.
* С этим утверждением сочетаются результаты исследований по истории оккупации Ленинградской области петербургского историка Н. А. Ломагина, одного из наиболее авторитетных специалистов по изучению общественных настроений в годы войны.
Здесь уместно процитировать отрывок из монографии Ломагина: «С целью преодоления крайне нежелательной для советского режима тенденции [партизанами]
122
Глава I. Белоруссия
предпринимались попытки спровоцировать немцев на жестокие действия по отношению к гралсданскому населению. Примером такой деятельности был спецотряд [разведуправления Ленинградского фронта?] В. И. Силачёва, который 29 октября [1941] уничтожил несколько лиц, сотрудничавших с немцами. В ответ на это 5-6 ноября были расстреляны 15 человек из числа местного населения. "Тут уж население не стало говорить, что немцы не зверствуют, не расстреливают ", — с удовлетворением отмечал [в дневнике] Силачёв. Помимо уничтожения пособников оккупационных органов отряд Силачёва фактически занимался устрашением, распространяя слухи о том, что ожидает коллаборанта. После операции по уничтожению некоего кулака Матвея, оказывавшего содействие немцам в Славковском районе, "была создана такая легенда [легенда ли?], что Матвей был рассечен на куски и что всех ожидает это, если они будут воевать против советской власти ". Таким лее образом советская разведка боролась и с антипартизанскими отрядами. Примером может служить отряд капитана Фирзанова, который был послан со специальным заданием проникнуть в антипартизанский отряд, разложить его, а жестокими и безрассудными мерами возбудить в местном населении отчаяние и ненависть к немцам и вообще ко всем, кто находится у них на службе. "Отряд и действия Фирзанова наделали очень много вреда ", — отмечали в Абвере».
Ср. также воспоминания автора мемуаров с заявлением 1-го секретаря Смоленского обкома ВКП(б) Хомицкого: «Нужно как можно больше портить взаимоотношения населения с немцами, чтобы они грызлись».
4 В другом месте Н. А. Ломагин пишет: «В своем дневнике Силачев писал, что 80% советских людей во время оккупации так или иначе сотрудничали с немцами». Разумеется, в первую очередь, это сотрудничество определялось естественными обстоятельствами оккупации. Тем не менее, размах и ценность этого сотрудничества, одновременно с которым «подсоветское» население как минимум в первый период сохраняло надежду на установление с оккупантами человеческих взаимоотношений, были, видимо, таковы, что позволили немецкому историку К. Г. Пфефферу еще в 1950-е констатировать: «Немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам».
5 Меморандумы с аналогичными взглядами на ситуацию в 1941-1942 неоднократно подавались представителям оккупационных властей от гражданских самоуправлений Локотского округа, Киева, Пскова, Орла, Смоленска и некоторых других городов.
6 Вероятно, наиболее убежденными носителями этой идеи на оккупированных территориях в 1941-1943 выступали члены НТС, как приехавшие из Европы, так и вступившие в организацию на родине. Председатель НТС, участник Белого движения на Юге России и инженер В. М. Байдалаков, выступая еще 22 февраля 1939 на большом собрании в Русском доме в Белграде, отвечая на вопрос, на чьей стороне окажется Союз в случае большой войны, заявил: «Ни со Сталиным, ни с иноземными завоевателями, а со всем русским народом. <...> Россию спасет русская сила на русской земле, на каждом из нас лежит обязанность отдать себя делу создания этой силы».
7 По крайней мере, в начальный период оккупации новые власти, особенно на территории установленных рейхскомиссариатов, выступали за сохранение старого советского порядка землепользования, облегчавшего эксплуатацию сельского хозяйства. Однако многие военные коменданты Вермахта сочувственно относились к идее восстановления частных крестьянских хозяйств и в зоне ответственности армии часто не препятствовали фактической ликвидации колхозной системы и явочному разделу населением колхозной земли.
8 Оставленный летом 1941 в районе Заболотье — Кополь отряд Н. Т. Козлова (около 40 чел.) осенью 1941 разошелся по домам. Действующий партизанский отряд под
Я Д. Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 123
командованием А. Я. Марченко — участника группы С. В. Суховея — появился в окрестностях Полоцка в мае 1942. Одновременно в районе совхоза «Полота» появился и более крупный отряд Я. X. Сташкевича. Оба эти отряда послужили основой для 3-й партизанской бригады, оперировавшей в Полоцком районе. В других районах в прифронтовом тылу местное население неоднократно демонстрировало враждебность по отношению к партизанам. Так, например, в донесении связного Дмитровского отряда (Курская обл.) В. М. Болотина сообщалось, что с 28 октября 1941 партизаны прекратили боевую деятельность по требованию местных колхозников. } Филофей [в миру — Владимир Евдокимович Нарко] (1905, село Заноточки Вилсн-ской губ. — 24 сентября 1986, Гамбург) — архиепископ РПЦЗ. Сын учителя, ставшего позднее священником. Окончил Виленскую духовную семинарию (1924), богословский факультет Варшавского университета (1929). Зимой 1927/28 пострижен в Почаевской Лавре в монахи. Служил наместником монастыря св. Онуфрия (с 1929). С 1933 — настоятель, благочинный и заведующий Духовной миссией в Галиции. Архимандрит (1934). Преподавал в Варшавской духовной семинарии, магистр богословия (1937). С 1938 — доцент по кафедре нравственного богословия на богословском факультете Варшавского университета. Настоятель Белорусского православного прихода в Варшаве (1940), член Варшавской духовной консистории (1941). 23 ноября 1941 собором епископов Белорусской Автономной Церкви хиротонисан во епископа Слуцкого. С 9 марта 1942 — на кафедре епископа Могилевского и Мстиславского. Член Синода Белорусской Православной Церкви (БПЦ), заместитель митрополита всея Белоруссии Пантелеймона (Рожновского). Архиепископ БПЦ. С 1944 в эмиграции. В 1946 принят в состав епископата РПЦЗ. Окормлял паству в лагерях перемещенных лиц в Германии. Управляющий Северо-Западным викариатством Германской епархии. С 1982 на покое.
0 Стефан [в миру — Симеон Севбо] (17/29 апреля 1872 — 25 января 1965, Зальцбург) — архиепископ РПЦЗ. Сын сельского псаломщика. Окончил духовное училище, Минскую духовную семинарию и рукоположен в сан священника (1896). Служил в Минской епархии, с частью которой в 1920 оказался на территории Польши. За защиту православной веры подвергался репрессиям со стороны властей. В 1941 принял монашеский постриг. После июля 1941 наречен во епископа Смоленского, хиротонисан 17 мая 1942. С осени 1943 в эмиграции. В 1946 назначен архиереем на Венскую и Австрийскую кафедру РПЦЗ. Неустанно занимался духовным окормлени-см беженцев, эмигрантов «второй волны» и миссионерской деятельностью.
1 По некоторым признакам весной 1942 это могли быть только подразделения 102-го казачьего батальона (Ost Kosakenabteilung 102.) майора И. Н. Кононова из состава корпуса сил безопасности группы армий «Центр», подчинявшегося командующему тыловым районом генералу пехоты М. фон Шенкендорфу. Все остальные казачьи батальоны (622-й, 623-й, 624-й, 625-й) появились в этом районе в тылу 3-й танковой армии Вермахта только осенью 1942. При этом в районе Полоцка оперировал 622-й батальон (на май — июнь 1943).
2 От нем. Befehl — приказ.
3 То есть тех деревень, которые входили в своеобразную автономную староверческую «республику Зуева».
4 Мы предполагаем, что речь идет о 3-й танковой армии Вермахта.
5 Позднее бывший бургомистр Д. Б. Петровский и бывший переводчик ортскомендатуры Ф. К. Безер были расстреляны. По такому же сценарию в июле 1942 развивались события в самоуправлении Бобруйска, в котором к 14 июля оказались арестованы 7 человек, из них двоих затем расстреляли.
6 Правильно: управлением НКВД по Ленинградской обл.
124
Глава I. Белоруссия
Серафим [в миру — Карл Георг Альберт Ляде, в крещении Серафим] (4 июня 1893, Лейпциг — 14 сентября 1950, Золльн под Мюнхеном) — митрополит РПЦЗ. Родился в лютеранской семье. Окончил реальную гимназию в Дрездене (1900). В 1904 принял православие. Окончил семинарию (1907), Московскую духовную академию (1916). Служил на приходах Харьковской епархии, преподавал в учебных заведениях немецкий язык и литературу, Закон Божий. В 1924 принял монашество. В 1923-1929 в обновленческом расколе на епархиях Ахтырской, Изюмской, Змиевской. Архимандрит, епископ Змисвский (1924). В 1930 как немецкий подданный уволен в заграничный отпуск, из которого в СССР не возвратился. Жил в Германии. Принят Синодом РПЦЗ в общение в сущем сане. Управляющий Православной епархией в Австрии (1931-1937), затем на Берлинской кафедре. Архиепископ (1939), митрополит Берлинский, Германский и Среднеевропейский (1942). В годы войны сыграл незаурядную роль в организации духовного окормления десятков тысяч восточных рабочих и военнопленных, горячо поддерживал развитие Власовского движения и мероприятия КОНР в 1944-1945. После 1945 окормлял паству в лагерях перемещенных лиц. i Уже в августе 1941 со стороны ряда высших инстанций нацистского государства, включая Имперское Главное управление безопасности, последовал ряд директив и циркуляров, в соответствии с которыми категорически исключался доступ зарубежных православных священников на оккупированные восточные территории. Аналогичным образом пресекались попытки контактов с зарубежным духовенством. } На 20 июня 1941 в подчинении НКВД находились 484 тюрьмы на 210 тыс. лимитных мест, в которых тем не менее содержались 317183 заключенных, из которых 159212 человек (50%) были уже осуждены. Возглавлял Тюремное управление НКВД капитан госбезопасности М. И. Никольский. Автор-составитель сборника первоначально нашел лишь два документа, которые косвенно могут быть связаны с фактами массовых расстрелов заключенных на этапах эвакуации летом 1941. Во-первых, это директива НКГБ СССР № 136/6171 от 24 июня 1941 «О задачах органов госбезопасности прифронтовых областей», которая была подписана наркомом госбезопасности СССР комиссаром госбезопасности III ранга В. Н. Меркуловым. Меркулов предложил территориальным органам НКГБ форсировать эвакуацию арестованных и заключенных, в первую очередь, из угрожаемых районов. Во-вторых, это циркуляр НКВД СССР № 30/6549/02 от 28 июня 1941 «Об эвакуации лагерей НКВД», подписанный заместителем наркома внутренних дел комиссаром госбезопасности III ранга В. В. Чернышевым. Чернышов в циркуляре предлагал при эвакуации заключенных излишне не занимать железные дороги или водный транспорт. По официальным данным, в 1941 были эвакуированы 141 527 заключенных. К сожалению, нам неизвестно, сколько заключенных содержалось в тюрьмах именно западных областей СССР по состоянию на 23 июня 1941, тем более неизвестно, сколько оказалось арестовано и заключено в тюрьмы до эвакуации (23-25 июня) в связи с началом войны.
Проблема получила некоторое освещение благодаря ценным публикациям сотрудника ГА РФ А. И. Кокурина, установившего факты массовых расстрелов заключенных еще на рубеже 1980-1990 в результате подготовки ответов по запросам территориальных органов госбезопасности СССР. Специалист по истории ГУЛАГа В. А. Козлов, анализируя настроения среди заключенных в связи с началом войны между Германией и Советским Союзом, считает необходимым отметить: «Оперативная обстановка в лагерях кардинально изменилась, возникли условия для распространения активных форм организованного сопротивления и борьбы. У заключенных, особенно осужденных за контрреволюционные преступления, появилась вполне понятная боязнь, что неудачи первого периода войны и быстрое наступление немцев могут спровоцировать власть на акции массового уничтожения в лагерях,
П. Д Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 125
оказавшихся в непосредственной близости от районов боевых действий. Потенциально этот страх мог стать важным фактором сплочения и консолидации перед лицом смертельной угрозы. В лагерях широко распространились слухи об уже имевших место массовых акциях, о некоем секретном приказе НКВД — уничтожать заключенных в случае приближения немцев. Слухи были основаны как на подлинных фактах расстрелов заключенных — и политических, и уголовных, — так и на долетевших до зеков разговорах охранников о неких секретных совещаниях оперативного состава того или иного лагеря. На этих совещаниях якобы зачитывался какой-то секретный приказ НКВД о превентивных расстрелах. Среди приказов НКВД, хранящихся в ГА РФ, нам не удалось обнаружить ни самого приказа, ни ссылок на него. Но независимо от того, был приказ или его не было, слухи об угрозе, поверить в которую заставлял весь предыдущий тюремно-лагерный опыт зеков, составили один из ключевых компонентов новой социально-психологической реальности, коллективной мобилизации и самоорганизации».
Свидетельства выживших жертв политических репрессий (например, подполковника польской армии Я. Првдица-Шляского, отправленного на этап с другими узниками минской тюрьмы 24 июня 1941) подтверждают факты массовых расстрелов заключенных при поспешной эвакуации летом 1941. Из опубликованных документов следует, что по состоянию на 4 июля 1941 советскими органами госбезопасности были расстреляны («убыли по 1-й категории») заключенные [в огромном большинстве политические]: 2464 — в тюрьмах Львовской обл. (закопаны во дворе тюрем, в Злочсве— в саду), 1101 — в тюрьмах Дрогобычской обл. (Самбор, Стрий; при этом 27 июня 1941 надзиратель тюрьмы в Самборе Либман застрелился), 1000 — в тюрьмах Станиславской области (Станислав, Коломия, Псченсжино; закопаны в районе тюрьмы Станислава), в Тарнопольской обл.: 500 человек — в Тарнополе (закопаны в ямах близ тюрьмы), 174— в Берсжанах (закопаны в крепости), в Ровенской области: 230 — в Дубно, в Волынской обл.: 195 — в Ковелс, 36 — во Владимиро-Волынске, в Черновицкой обл. — расстреляли всех осужденных к ВМН [число не установлено], в Житомирской обл. — 47 человек в Житомире, в Киевской обл. — 113 человек и т. д. По Белоруссии известны отрывочные данные. В Ошмянах при бомбежке населенного пункта расстреляли около 30 заключенных, обвиняемых по 58-й ст. На этапе эвакуации из Глубокого начальник тюрьмы Присмышев организовал расстрел 600 человек и т. д. Интересно, что в Новогрудке 23 июня 1941 толпа местных жителей напала ш эшелон, где содержались предназначенные к эвакуации заключенные из местной тюрьмы и освободила их. Перечисленные факты заставляют признать публикуемое свидетельство сотрудника Полоцкого городского самоуправления вполне реалистичным. ,0 Ср. с записями из ялтинского дневника 3. А. Хабаровой:
«1 февраля 1942 <...>
Опять бомбят. Сегодня пошли опять в санаторий. На минуту задержались у нашего парадного. Впереди метров за 50 шли два немца. Вдруг налетел самолет. Мы кинулись в сторону в городской сад. Немцев уже не было, была воронка и обрывки шинелей. А ведь это были бы мы с мамой. И кинотеатр "Аре" тоже в развалинах. Почему наши самолеты так бомбят? Ведь гибнут здания и русские. Два немца впервые.<.. .>
1 мая 1942
Нас стали бомбить ежедневно.
У нас интересная кошка. Она чувствует, что будет бомбежка, и ведет котят под лестницу на 1-й этаж.
Мы теперь чаще живем под лестницей, а не на 2-м этаже.
Я все так же хожу к технику и на базар. Меняю масло и рыбу на пшеницу или на хлеб. Румыны на базаре меняют все что можно, далее вино.
126
Глава I. Белоруссия
Вчера шла по Набережной домой, сзади шла девочка. Вдруг на бреющем налетел наш самолет. Я видела его лицо. Он сбросил бомбу. У "Интуриста" стояли хорваты. Они закричали: "Ложись ". Все произошло мгновенно: выскочил хорват, дап мне подножку, я упала. Бомба взорвалась у городского сада. Девочку убило осколком. Хорват отвел меня домой. Меня трясло.
Немцы громят Севастополь, а наши "соколы " Ялту».
jl Действительно, уже по состоянию на 27 февраля 1942 общее число завербованных и отправленных на работы в рейх (за январь-февраль 1942) гражданских лиц с оккупированных территорий на Востоке (в первую очередь, из районов Харькова и Ста-лино) составило 39292 человека, при этом подавляющее большинство еще ехали с энтузиазмом и добровольно. Гауляйтер Тюрингии Ф. Заукель, назначенный фюрером 21 марта 1942 на должность генерального уполномоченного по трудоиспользованию, развил интенсивную деятельность по вывозу остарбайтеров. К июню 1943, когда принудительный набор на работы достиг Полоцка, в рейхе уже трудились почти 2 млн. советских граждан.
,2 Специалист по истории использования в рейхе принудительного труда советских граждан московский исследователь и литератор П. М. Полян подчеркивает применительно уже к ситуации 1942: «Постепенно, как и предсказывали эксперты Абвера, практически повсеместно зарождалось и ширилось партизанское движение — и вербовка [на работы] была тому одной из главных причин».
3 По-видимому, «Рады мужей доверия» при генеральном комиссаре Белоруссии В. Кубе.
4 НТС — Народно-Трудовой Союз (российских солидаристов) (с июля 1930 по декабрь 1931 — Национальный Союз русской молодежи (НСРМ), с декабря 1931 по февраль 1936 — Национальный Союз нового поколения (НСНП), с февраля 1936 по ноябрь 1942— Национально-Трудовой Союз нового поколения (НТСНП), с ноября 1942 по июль 1945 — Национально-Труцовой Союз (НТС), с июля 1945 по июль 1957 — Национально-Трудовой Союз (российских солидаристов), с 7 июля 1957 — Народно-трудовой союз (российских солидаристов)) — российская антикоммунистическая политическая организация, идеология которой опирается на принципы христианского солидаризма.
НСРМ возник в Белграде на съезде руководителей национальных молодежных союзов и кружков (1-5 июля 1930) Русского Зарубежья, представленных делегатами из Болгарии, Франции, Чехословакии и Югославии. Основным стимулом к созданию НСРМ послужил новопоколенческий активизм — стремление молодежных кругов русской политической эмиграции принять деятельное участие в борьбе против советской власти. В 1930-е в отличие от большинства военно-политических организаций эмиграции (РОВС и др.) Союз предлагал отказаться от ожидания новой европейской войны и призывал к самостоятельной организации активного сопротивления. Основой стратегии Союза в 1933-1939 стала идея антибольшевистской национальной революции — свержения народами России сталинского режима. Собственную задачу НСНП видел в переброске членов организации в СССР и создании на родине подпольных групп, которые должны были готовить вооруженное общественное выступление. В 1938-1939 НТСНП имел отделы и группы в Болгарии, Германии, Маньчжурии, Румынии, Франции, Чехословакии, Югославии и др. странах, закрытые (пограничные) отделы в Польше, Финляндии, Эстонии (всего около 2 тыс. членов). Председатели Союза (1930-1955): с 4 июля 1930 по ноябрь 1933 — герцог С. Н. Лсйхтенбсргский (1903-1966), с декабря 1933 по 30 января 1955 — участник Белого движения на Юге России инженер В. М. Байдалаков (1900-1967). Генеральным секретарем Исполнительного бюро (ИБ) Совета НТС в период с декабря 1931 по апрель 1941 был профессор древнееврейского языка Белградского университета М. А. Георгиевский (1888-1950).
П. Д Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 127
В эмиграции Союз вел активную общественно-политическую деятельность. Информация о деятельности НТСНП появлялась на страницах русских правых периодических изданий: «Часовой», «Русское слово», «Харбинское время», «Русский голос». Члены НТСНП во Франции Б. В. Прянишников, Р. П. Рончевский и др. в 1935-1937 приняли участие в конфликте, связанном с деятельностью «Внутренней линии» — контрразведки РОВС, инфильтрированной, по мнению Исполбюро НТСНП, советской агентурой. В Югославии в 1937-1941 новопоколенцы приобрели известность воспитательно-педагогической деятельностью с детьми и юношеством в рядах Национальной Организации Русских Скаутов-Разведчиков (НОРС-Р) Старшего Русского Скаута, Гвардии полковника О. И. Пантюхова («сараевцы» — группа Б. Б. Мартино).
Основным видом внутренней деятельности местных групп и отделений НТСНП являлись политическое самообразование, подготовка и издание учебных конспектов по вопросам современной политики, экономики, социальных учений и т. д. Несмотря на ярко выраженный авторитарный характер организации Союза, в идеологии НТСНП сохранялись приверженность новопоколенцев внутренней свободе духа и мнений, приоритет духовного начала над грубой силой. Именно поэтому в 1934—1939 и не произошло отождествления идейных исканий и тактики НСНП с идеологией и практикой НСДАП и европейских фашистских организаций. Ввиду давления со стороны нацистского государства отдел Союза в Германии в 1938 формально самораспустился. Со второй половины января 1938 по 1 ноября 1939 в Фалькензее (западнее Берлина) действовала конспиративная типографская база НТСНП «Льдина», созданная по соглашению между ИБ Совета НТСНП и представителем военного атташата Императорской Японии в Берлине полковником Саито. Японская сторона брала на себя обязательства организации и минимального финансирования конспиративной типографии, изготовлявшей листовки и брошюры, предназначавшиеся для распространения в СССР. ИБ НТСНП предоставлял атташату аналитические отчеты о советской действительности, разрабатывавшиеся сотрудниками «Льдины». Важнейшим условием атташата было соблюдение полной конспиративности базы и ее сотрудников на территории Германии. На «Льдине» работали члены Союза Б. В. Прянишников, Г. С. Като, С. А. Зсзин и Д. С. Лукницкий. За время существования базы се сотрудниками были написаны десятки статей для союзной периодики, отпечатаны несколько тысяч листовок, составлен ряд аналитических обзоров. После заключения 23 августа 1939 советско-германского пакта база прекратила свою деятельность, а работавшие на ней члены НТСНП покинули Германию.
В 1932-1940 Исполнительное бюро Совета Союза пыталось нелегально перебросить через границу до 15 групп, насчитывавших в общей сложности около 35 человек. Заброска групп в СССР проводилась с территории Латвии, Польши, Румынии и Финляндии при содействии разведотделов Генеральных штабов армий пограничных государств, которым взамен доставлялась информация о техническом обеспечении и способах преодоления пограничной полосы. Однако пересечь границу и временно легализоваться в СССР удалось лишь 9 новопоколенцам, не менее 25 человек погибли в перестрелках с погранохраной (В. Н. Бабкин, К. Гурский, В. Г. Конява-Фишер, Д. С. Лукницкий, С. А. Спица и др.), оказались раскрыты НКВД и расстреляны (М. С. Дурново, Г И. Казнаков и др.) или после перестрелок на границе оказались вынуждены возвратиться (М. Л. Ольгский, М. С. Бржостовский, Г. Е. Прилуцкий и др.). Первыми в СССР успешно прошли из Польши в августе 1938 на минском направлении Г. С. Околович и А. Г. Колков. Они посетили около двух десятков городов и в декабре благополучно возвратились.
В феврале 1939 В. М. Байдалаков заявил о том, что в грядущей войне Союз будет играть роль «третьей силы» («Ни со Сталиным, ни с Гитлером, а с русским народом!»). В августе 1941 при посредничестве редактора русской берлинской газеты
128
Глава I. Белоруссия
«Новое слово» В. М. Деспотули ряд членов Совета и Исполнительного бюро НТСНП (В. М Байдалаков, К. Д. Вергун, Г. С. Околович и др.) переехали из Белграда в Берлин для организации политического центра Союза. В 1941-1944 руководство НТС сотрудничало с оппозиционными кругами в министерстве по делам оккупированных восточных территорий, отделе пропаганды Верховного командования Вермахта, Абвере. Несмотря на то, что по распоряжению А. Розенбсрга въезд русским эмигрантам на оккупированные территории Востока был категорически запрещен, около 250 членов Союза (С. И. Бевад, Б. Г. Врангель, П. В. Жадан, Ю. П. Жсдилягин, К. А. Кирий, Е. И. Мамуков, Е. Р. Мир-кович, С. В. Пелипец, Р. В. Полчанинов, С. А. Тарасов, А. Е. Ширинкина и др.) как по собственной инициативе, так и при помощи представителей антигитлеровской оппозиции в Вермахте сумели проникнуть в оккупированные области с целью создания собственных подпольных групп. К 1943 на оккупированных территориях в 54 населенных пунктах (Брянске, Витебске, Днепропетровске, Минске, Одессе, Орле, Полтаве, Пскове, Симферополе, Смоленске и др.) действовали до 120 групп.
В 1942-1944 члены НТС вели активную пропаганду в лагерях пропагандистов Вус-трау и Циттенхорст, отбирая необходимые для Союза кадры. Члены НТС А. С. Казанцев, А. А. Кандауров, А. Н. Зайцев, А. А. Тенсон, Н. Г. Штифанов и др. в 1943-1945 приняли активное участие во Власовском движении, оказав влияние на политическую программу власовцев. Около 60 офицеров РОА (генерал-майоры М. А. Меандров, Ф. И. Трухин, полковник А. И. Спиридонов, капитан Н. Ф. Лапин и др.) вступили в НТС. Однако репрессии Гестапо и СД 1943-1944, советизация восточноевропейских государств, насильственные репатриации союзников в 1945 нанесли кадрам Союза огромные потери. Летом 1945 НТС возобновил политическую деятельность в западных оккупационных зонах Германии. Центры Союза в послевоенный период находились в лагере перемещенных лиц Менхсгоф под Касселем (1945-1946), Лимбургс-на-Лане (1947-1952), Франкфурте-на-Майнс (1952-1993), Москве (с 1993).
За 75 лет существования идеология НСРМ-НТС претерпела значительные изменения и прошла последовательно-эволюционный путь от идей корпоративного, беспартийного, национально-трудового государства с сильной «надклассовой» властью до признания ценностей консервативного либерализма и гражданского общества. На эволюцию идеологии Союза повлияли взгляды представителей русской религиозной философской школы С. Л. Франка, И. А. Ильина, С. А. Левицкого и Р. Н. Рсдлиха, обосновывавших необходимость солидарного государственного устройства на основе общенациональных ценностей, взаимодополнения прав общества и личности, а также регулирующей роли государства в социальной жизни.
5 Власов Андрей Андреевич (1 сентября 1901, село Ломакино Покровской волости Ссргачсвского уезда Нижегородской губернии — 1 августа 1946, Москва) -— генерал-лейтенант Красной армии (1942), председатель Президиума КОНР и Главнокомандующий войсками КОНР (1944-1945). Подробнее о нем, см.: Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944-1945 / 2-е изд. Биографический справочник. М., 2009. С. 254-328.
6 Датированное 27 декабря 1942 Смоленское воззвание Русского комитета («Обращение к бойцам и командирам Красной армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза») в теории рассматривалось сотрудниками IV отделения («Активная пропаганда на Востоке») отдела пропаганды Верховного командования Вооруженных Сил Германии (Oberkommando der Wchrmacht/Wchrmachtspropaganda — ОКВ/ВПр.-IV) исключительно в качестве документа, предназначенного для использования в спецпро-пагандс в войсках Красной армии. Вероятно, именно поэтому при его тиражировании были исключены подписи бригадного комиссара Г. Н. Жилснкова, батальонного комиссара М. А. Зыкова и бургомистра Смоленска Б. Г. Мсньшагина. Однако, получив
П. Д. Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 129
широкое распространение зимой — весной 1943 и на оккупированных территориях, и в лагерях военнопленных, воззвание, с нашей точки зрения, приобрело политический характер, фактически положив начало Власовскому движению. Естественно, что в тексте документа нашли отражение типичные штампы нацистской пропаганды (например, «Германия не ведет войны против России, а лишь против большевизма <...>, не посягает на жизненное пространство русского народа и его национально-политическую свободу» и т. п.). Но в то же время в Смоленском воззвании содержались программные положения, сформулированные самими власовцами (М. А. Зыковым, В. Ф. Малышкиным) и придававшие декларации откровенно политический, антисталинский характер, а именно: «Ликвидация принудительного труда <...>, ликвидация колхозов и передача земли в частную собственность крестьянам <...>, уничтожение режима террора и насилия, введение свободы слова, печати» и т. д. При этом речь шла об уничтожении не только советского режима террора и насилия. Эти слова употреблялись в более широком смысле. Фактически в «Обращении» Русского комитета были сформулированы политические цели Власовского движения, независимо от степени реальности их достижения.
7 Первой мировой.
8 Очевидно, речь идет о партизанских отрядах Братства Русской Правды, в которое в середине 1920-х влились белорусские отряды Братства «Зеленого дуба» (около 3,5 тыс. человек в 1920-е).
9 Так, например, после стремительного захвата Невеля 6 октября 1943 частями 3-й Ударной армии генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого в считанные дни были убиты не только все застигнутые врасплох в городе служащие вспомогательной полиции и добровольческих восточных формирований, но и члены их семей, пожарные, вольнонаемный персонал при немецких частях и учреждениях, часть железнодорожных рабочих и т. д. После эксцессов в Невеле значительная часть местных партизан, участвовавших в операции и оказавших поддержку наступавшим войскам 3-й Ударной армии, перешла на сторону отрядов крестьянской самообороны в районе Полоцка. К сожалению, документы политотделов, военно-судных органов и ОКР «СМЕРШ» воинских частей и соединений, участвовавших в захвате Невеля, до сих пор находятся на закрытом хранении.
0 Секретарь военного трибунала Армавирского гарнизона Северо-Кавказского фронта (на 1943) Я. Айзенштат после войны вспоминал: «Только военный трибунал Армавирского гарнизона рассмотрел тысячи дел о старостах, полицаях и жандармах, действовавших на Кубани. Дела рассматривались не только в Армавире, но и на выездных сессиях трибунала в станицах Успенская, Новокубанская, Гулькевичи, Ла-бинская и других. Дел было столько, что они не размещались в шкафах и хранились в обширном подполье трибунала. <...> Константин Симонов писал, что на Кубани не набралось и сотни предателей, а они исчислялись тысячами. На плодородной Кубани в период оккупации никто не голодал, не пух от голода, а на службу к немцам шли». Другой источник указывает, что, например, из 62 судимых в марте 1943 в Буденновске (Святой Крест) за сотрудничество с противником в период оккупации 38 были приговорены к расстрелу, 12 — к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, 7 — к 4 годам лагерей, 5 — оправданы.
1 С лета 1942 в работе с местным населением партизаны стараются избегать упоминаний о колхозной системе. Новгородский историк Б. Н. Ковалев, специализирующийся на изучении оккупационного режима в достаточно традиционном для советской историографии ключе, все-таки подчеркивает, ссылаясь на архивные документы УФСБ РФ по Брянской обл.: «Некоторые пропагандисты [партизан] по собственной инициативе говорили о том, что "после войны колхозов не будет; если разобьем
130
Глава I. Белоруссия
немцев, народу послабление будет"». Однако в воспоминаниях советских граждан, переживших оккупацию в самых разных регионах, многократно встречаются свидетельства об обещаниях и распространенных надеждах на послевоенное «послабление», которое так и не наступило.
" От политических способов ведения войны против СССР высшая номенклатура нацистской партии отказалась еще до нападения на Советский Союз. Было бы ошибочно полагать, что власовцам была предоставлена ограниченная свобода действий и в 1943-1944. После патриотических выступлений А. А. Власова на оккупированных территориях (январь-апрель 1943) 17 апреля генерал-фельдмаршал В. Кейтель отдал приказ о заключении Власова в лагерь военнопленных, а в случае рецидивов потребовал его «передать тайной полиции и обезвредить». 1 июля Кейтель сообщил, что «развертывание власов-ской освободительной армии сведено к масштабам, предусмотренным фюрером» на совещании 8 июня 1943, а «великорусская идея Власова отменена». Санкцию на создание КОНР и собственной армии А. А. Власов получил лишь 16 сентября 1944.
Термин «Русская Освободительная Армия» начинает широко использоваться в пропаганде, вероятно, после известного приказа начальника Генерального штаба ОКХ генерал-полковника К. Цейтцлера № 5000/43 от 29 апреля 1943, в котором указывалось, что все русские добровольцы Вермахта в совокупности образуют РОА, которой как оперативного объединения в тот момент не существовало. В конце 1943 — начале 1944 в распыленных русских подразделениях и частях, не считая казачьих формирований и добровольных помощников («хиви»), служило, по разным оценкам, от 75 до 100 тыс. человек, строго подчинявшихся немецкому командованию. До осени 1944 «власовцами» с большим или меньшим основанием себя могли называть лишь курсанты и выпускники Дабендорфской школы пропагандистов РОА (Ostpropagandaabteilung zur besonderen Verwendung; полевая почта № 28 264), через которую в 1943-1945 прошли от 4,5 до 5 тыс. человек. Из них от 40 до 50 были приняты в НТС. Именно выпускники Дабендорфа в силу служебной специфики располагали возможностями для разъездов в прифронтовой полосе и могли беспрепятственно посещать Полоцк. О значении Дабендорфской школы в 1943-1944 для развития Вла-совского движения см. нашу статью: К истории Дабендорфской школы РОА // Александров К. М. Русские солдаты Вермахта. М., 2005. С. 142-168.
3 Этим членом Совета НТС был Р. Н. Редлих. Редлих Роман Николаевич (12 ноября 1911, Москва — 20 августа 2005, Франкфурт-на-Майнс) — общественно-политический деятель, публицист, философ, педагог. Последний прижизненный ученик профессора И. А. Ильина. Родился в обрусевшей дворянской семье выходцев из Германии. Прадед Ф. Ф. Редлих выслужил дворянство за отличия в войне против Наполеона в 1813-1814, сражаясь в рядах Ганзейского легиона. Дед А. Ф. Редлих — главный хирург московской Старо-Екатерининской больницы, создатель системы реабилитации пациентов, открывший первые в Москве водолечебницу и клинику лечебной гимнастики (1864). О гимнастическом обществе А. Ф. Рсдлиха писали В. А. Гиляровский и А. П. Чехов. Отец Н. А. Редлих — московский предприниматель, создатель первого в Москве промышленного производства (закрыто большевиками в 1928) лимонада, столовых, фруктовых и лечебных вод; отбывал срок на Беломорканале (1929-1932). В 1929 окончил среднюю школу, но в вуз поступить не смог из-за социального происхождения. Работал слесарем на железной дороге, затем младшим научным сотрудником в Государственном институте психологии, педологии и психотехники. Учился в школе-студии при Камерном театре А. Таирова. Благодаря тому, что дед по матери сохранил часть капитала в Эстонской республике и смог заплатить 5 тыс. рублей золотом за заграничный паспорт, в конце 1932 семья выехала из СССР за границу. До конца жизни оставался лицом без гражданства. В эмиграции в Берлине (с 1933).
Я. Д. Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 131
Слушал лекции Б. П. Вышеславцева, И. А. Ильина и С. Л. Франка, последнего всю жизнь считал наиболее крупным русским философом. Участвовал в философских семинарах. Окончил отделение классической археологии Берлинского университета (1940) и защитил диссертацию о сюжетах амазономахии на римских саркофагах у профессора Г. Роденвальдта. Доктор философии. Член НТСНП с 1940. В 1942-1943 занимался пропагандистской деятельностью среди советских военнопленных (лагеря Вустрау и Циттенхорст министерства по делам восточных территорий). Бессменный член Совета НТС (1943-2001). В 1943-1944 — на оккупированных территориях. Занимался созданием ячеек и групп НТС в средней полосе России и в Белоруссии. В январе — июне 1944 — в чине капитана переводчик Б. В. Каминского, командира антипартизанской бригады в составе сил безопасности высшего руководителя СС и полиции на территории генерального комиссариата «Белоруссия» СС группенфюрсра, генерал-лейтенанта полиции и войск СС К. фон Готтберга (районы Л спел ь и Дятлово). С июля 1944 — в розыске Гестапо по обвинению в принадлежности к нелегальной организации НТС. Скрывался в Северной Италии.
После капитуляции Германии через Австрию попытался пробраться на Юг Германии, но был арестован на зональной границе англичанами и четыре месяца просидел в тюрьме. Затем работал в центре НТС, жил в ФРГ. Идеолог российского солидариз-ма, последователь философских взглядов С. Л. Франка и Н. О. Лосского. В 1947-1955 возглавлял группу Института по изучению СССР, автор публикаций по аналитике сталинщины и советского общества. Совместно с А. Г. Авторхановым разрабатывал для радиостанции «Освобождение» концепцию вещания на СССР в первую очередь для русского народа, которая позднее была отвергнута руководством радиостанции в Мюнхене и заменена концепцией вещания для советских людей и национальных меньшинств СССР. В 1955-1958 — организатор и руководитель радиовещания на СССР на Дальнем Востоке (Тайвань, Манила, Сеул). На рубеже 1950-1960-х— политический советник правительства Южного Вьетнама. Автор трудов «Сталинщина как духовный феномен» (1971), «Советское общество» (1972), «Солидарность и свобода» (1984), романа «Предатель» (ФРГ — 1981; РФ — 1991; 1992) — пронзительного философского повествования о судьбе человека, оказавшегося в тисках сталинской и нацистской диктатуры. Вице-редактор газеты «Русская мысль» (Париж, 1968-1972), соредактор журнала «Грани» (Франкфурт-на-Майне, 1982-1983). Постоянный эксперт по вопросам стратегии политической деятельности НТС. Еще в 1970-е сформулировал теорию о том, что организатором ликвидации власти КПСС в СССР выступит секретарь провинциального обкома партии. Автор более пятисот общественно-политических, философских и публицистических статей. Перевел с немецкого книгу экономиста Л. Эрхарда «Благосостояние для всех» (1957) и труд философа О. фон Нелль Бренинга «Построение общества» (1987). Участвовал в Конгрессе соотечественников в Москве (август 1991) и защите Белого дома (19-21 августа). В 1992-1998 жил в Москве, преподавал историю русской философии в Новом гуманитарном университете, читал лекции в Смоленской духовной семинарии. Автор курса по истории русской философской мысли (1995-1996). После 1998 по состоянию здоровья вернулся в ФРГ, но продолжал приезжать на родину до последних лет. Похоронен 25 августа 2005 на русском кладбище в Висбадене.
4 Среди известных нам членов НТС, приезжавших в Полоцк, мы можем назвать В. И. Алексеева и П. Д. Пономарёва.
5 Первые члены НТСНП полулегально и с приключениями приехали из Варшавы в Смоленск в середине сентября 1941. Руководил группой двадцатичетырехлетний Н. Ф. Алфсрчик (в эмиграции — Павлов), родственники которого до войны были расстреляны органами НКВД в Пинске. Узнав об этом, Алферчик оставил Союз
132
Глава I. Белоруссия
и поступил на службу в окружную полицию, где занял должность начальника 2-го (секретно-политического) отдела. Другими прибывшими из Польши членами Союза были восемнадцатилетний В. Н. Кашников и семнадцатилетний Г. Соловьёв. Осенью 1941 группы и ячейки НТС возникли в Смоленске, Минске, Витебске. В Смоленске всю деятельность групп Союза на оккупированных территориях возглавил участник Белого движения Г. С. Околович, прибывший сюда в ноябре 1941 вместе с подполковником Северо-Западной Добровольческой армии В. В. Брандом. Первоначально Околович служил в горуправе начальником лесного склада, а затем начальником топливного и транспортного отделов. Уже 10 марта 1942 начальник отдела пропаганды при штабе группы армий «Центр» в специальной докладной записке подчеркивал, что главная цель НТС — «возрождение Великой России» с сохранением «преимущественного положения за Православной Церковью». Автор записки констатировал: «Агитация членов Союза очень быстро может создать зародыш новой, национально-шовинистической оппозиции, которая была бы не менее опасна, чем остатки большевистских элементов в занятых советских областях». В 1943 против членов НТС на оккупированных территориях начинаются репрессии Гестапо, в результате которых по обвинениям в антинемецкой деятельности были расстреляны около 30 членов Союза, чьи фамилии известны: С. Алексеснко (Моло-дечно), М. Бондарснко (Пинск), Е. Волновский (Могилев), С. Гладков, А. Шумский (Минск), И. Горин (Смоленск), К. Зудшин (Борисов), Г. Косинов (Бобруйск), Ю. Пян-ков, И. Сущснко (Одесса), Н. Шалдыкин (Вязьма) и др. 23 декабря 1943 агентами Гестапо (или СД?) на улице Варшавы был убит гражданин Швейцарии, доктор экономических наук А. Э. Вюрглер (1901-1943), руководивший с конца 1930-х закрытым отделом НТС в Польше и отправкой членов Союза в Россию.
6 В тот момент в руководство (Совет) НТС входили В. М. Байдалаков, Д. В. Брунст, К. Д. Вергун, М. А. Георгиевский, Д. М. Завжалов, Г. С. Околович, В. Д. Порсмский, Р. Н. Редлих, Ф. И. Трухин.
7 «Схема национально-трудового строя» — первая полноценная политическая программа НТС, которой в законченном виде до войны не существовало. До 1941 были разработаны лишь несколько черновиков, набросков и отдельных положений, отражавших взгляд организации на ее цели, задачи и облик послесталинской России. С конца 1941 в группах НТСНП на оккупированных территориях, в Европе, а также в Вустрау и Циттенхорсте с активным участием новых членов Союза из «подсовет-ских» людей разрабатываются части будущей общесоюзной программы. Структурно «Схема» была разработана на нелегальном идеологическом семинаре НТСНП в Берлине под руководством члена Совета и Исполнительного бюро К. Д. Всргуна (1907-1945). Состоявшийся 26-28 ноября 1942 съезд Совета утвердил проект. Название («Схема») должно было указывать на доработку программы в перспективе.
«Схема» состояла из 6 разделов, охватывавших около 40 глав по важнейшим вопросам философии, историософии, социологии, права, экономики, социальной политики, стратегии и тактики антибольшевистского сопротивления. Несколько глав в 1943-1944 («Внешняя политика», «Об обороне» и др.) отредактировал и написал заново генерал-майор Ф. И. Трухин. Громоздкость «Схемы» была обусловлена влиянием некоторых новых членов НТС из представителей «подсоветской» интеллигенции, которым хотелось, чтобы документ давал ответы на все философские и социально-политические вопросы. В «Схеме» была сделана попытка сочетания умеренного этатизма и элементов консервативного либерализма, в первую очередь, в области организации судебной власти, защиты гражданских прав. «Схема» не предрешала будущей формы государственного устройства послесталинской России (монархия или республика), но считала необходимым существование «твердой национальной
Я. Д. Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 133
власти», стоящей над союзами и классами, при сильном местном самоуправлении. Вероятно, единственным дискриминационным пунктом «Схемы» было утверждение
0 том, что евреи «могут покинуть Россию без права вывоза капитала» или «проживать в специальной области», предлагался вариант создания национально-культурной еврейской автономии в Крыму. Любопытно, что пункт этот был внесен в «Схему» по настоянию нескольких членов Союза из советских граждан. Сами идеологи Союза рассматривали позднее это положение в качестве «досадной ошибки, не отвечавшей делу и облику Союза». Уже в Пражском манифесте КОНР 1944, в составлении которого участвовал член НТС капитан А. Н. Зайцев, и в программных документах Союза 1946 подобных утверждений не было. В мае 1944 «Схема» большим тиражом была напечатана в Дятлово (район Лиды), в расположении бригады «РОНА» Б. В. Каминского, но основная часть тиража погибла при эвакуации на Запад.
1 Руководители эсеров Н. Д. Авксентьев, М. В. Вишняк, В. М. Зензинов, активные социал-демократы и члены Заграничной делегации РСДРП Г. Я. Аронсон, Д. Ю. Дал-лин, Ф. И. Дан, Ю. П. Денике, Б. И. Николаевский и др. покинули Европу преимущественно в 1940 и выехали в США, возобновив общественно-политическую и литературную деятельность в Нью-Йорке. По естественным причинам в установлении контактов с «подсоветскими» людьми в 1941-1944 они участвовать не могли. Однако необходимо подчеркнуть, что представители русской социалистической эмиграции в 1946-1950 проявили живой интерес к оказавшимся на Западе участникам Власовско-го движения и именно по вопросам об отношении к ним и в оценках антисталинского протеста непримиримо разошлись друг с другом.
9 Члены Высшего Монархического Совета (ВМС), которым с 1940 руководил П. В. Скаржинский, в 1941-1944 не сумели организовать какой-либо военно-политической деятельности на оккупированных территориях СССР. Из представителей довоенных монархических организаций эмиграции вероятно лишь члены Российского Имперского Союза-Ордена (РИС-О) во главе с Н. И. Сахновским, участвовавшие в боевых действиях на Восточном фронте в составе Валлонского легиона (с 1943 - SS Freiwilligen Sturmbrigade «Wallonien»), сумели повлиять на настроения части местного населения в районе Черкасс осенью и зимой 1943/44. Однако интересно отметить, что в ноябре 1941 в Минском лагере военнопленных (Mannschaftstammlager № 352) взятый в плен в Вяземском окружении интендант I ранга, доцент кафедры высшей математики Московского института цветмстзолота В. В. Минаев (1894-1949) выступил с инициативой создания Всероссийской национальной партии (ВНП), комитеты которой до конца 1943 возникли в Берлине, Дрездене, Катовице и Лодзи. Разработав программные и уставные документы, Минаев вовлек в партию более 30 единомышленников. Главная цель партии заключалась в свержении сталинского режима при ориентации на наследника российского престола Великого Князя Владимира Кирилловича. °9 апреля 1933 в Германии по инициативе группы русских эмигрантов во главе с Н. П. Дмитриевым возникло пронацистское Российское освободительное национальное движение (РОНД) во главе с А. П. Светозаровым (Г. Псльхау). Летом 1933 РОНД имело отделения в Берлине, Бреслау, Гамбурге, Брсслау, Дрездене и др. городах, насчитывая, по разным данным, от 600 до 1,2 тыс. членов. Штаб-квартира РОНД размещалась в Берлине, здесь же издавалась газета «Пробуждение России» и функционировали разные отделы. В сентябре РОНД в Пруссии было закрыто по распоряжению властей, но часть его активистов в октябре создали Партию российских освобожденцев (Российское национал-социалистическое движение), которую возглавил генерал-майор П. Р. Бермондт (он же князь П. М. Авалов). Осенью 1934 в результате серии расколов партия прекратила существование, и вместо нее в Германии (за пределами Пруссии) зимой 1935 возникло Российское национальное и социальное
134
Глава I. Белоруссия
движение (РНСД) во главе с полковником Н. Д. Скалоном. РНСД имело 20-25 представительств и отделов, включая позднее территорию Австрии и Протектората. В 1938 в руководство РНСД входили Н. Д. Скалой, В. М. Дсспотули, П. П. Жемчужин, барон А. В. Меллер-Закомельский и др. Деятельность РНСД в основном ограничивалась изданием печатного органа («Вестник РНСД»), устройством докладов и лекций.
В январе 1938 вместе с Русским национальным союзом участников войны (РНСУВ) генерал-майора А. В. Туркула, кружками друзей «Голоса России» И. Л. Солоневича и другими организациями РНСД объединилось в Национальный фронт (НФ) по принципу близости некоторых мировоззренческих позиций. Однако в 1939, после заключения советско-германского пакта о ненападении, НФ и РНСД были распущены властями рейха и фактически прекратили существование. В целом русская копия национал-социалистического движения оказалась весьма посредственной. Движение реально насчитывало лишь несколько сот активистов и не получило серьезного отклика в русской диаспоре, не говоря уже о «подсоветских» людях в годы войны. Естественная для эмиграции приверженность руководителей и участников РНСД ценностям Православной Церкви так и не позволила им стать настоящими национал-социалистами, категорически отрицавшими христианскую этику и культуру.
1 Российское народно-имперское (штабс-капитанское) движение возникло к 1940 на основе объединения читательских кружков, в которых состояли друзья и единомышленники газеты «Голос России» (1936-1938, София) и «Нашей газеты» (1938-1940, Берлин). Обе газеты издавались журналистом и публицистом И. Л. Солонсвичсм, бежавшим вместе с сыном Юрием и братом Борисом летом 1934 из Белбалтлага в Финляндию. На страницах своих периодических изданий Солоневич отстаивал теорию народно-монархического строя, спасительного для освобожденной от большевиков России. По замыслу И. Л. Солоневича, народная монархия должна была сочетать в себе сильную самодержавную власть и крепкое местное самоуправление. Опору народно-монархического строя издатель видел в национально мыслящей «земской» интеллигенции (учителях, врачах, офицерах младшего и среднего звена, сельском духовенстве и т. д.), которую образно называл «штабс-капитанами». Реально весьма пассивными участниками движения были лишь активные читатели изданий Солоневича, которого нацистские власти полностью лишили возможности какой-либо активной работы в 1941-1945. В годы войны И. Л. Солоневич находился под надзором Гестапо в изоляции в провинциальной ссылке, любая публицистическая деятельность ему была строго запрещена, в связи с чем «штабс-капитанское» движение фактически прекратилось, никак не повлияв на умонастроения «подсоветских» людей. После войны И. Л. Солоневич оказался в Аргентине и возродил движение (с новым названием — Российское народно-монархическое движение), приступив в 1948 в Буэнос-Айресе к изданию еженедельной газеты «Наша страна».
2 РОВС — Русский Обще-Воинский Союз — учрежден 1 сентября 1924 приказом № 35 Главнокомандующего Русской армии генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля с целью сохранения в эмиграции воинских кадров, полковых объединений Русской Императорской и Белых армий, а также для военного образования эмигрантов, взаимопомощи и подготовки молодой смены. К 1937 на регистрации в РОВС состояли около 30 тыс. чинов. К 1 сентября 1939 Союз включал в себя 4 отдела в Европе (I Французский генерал-лейтенанта В. К. Витковского, III Болгарский генерал-лейтенанта Ф. Ф. Абрамова, IV Югославский генерал-лейтенанта И. Г. Барбовича, V Бельгийский генерал-майора Б. Г. Гартмана), 2 отдела в Северной Америке (I Североамериканский на Востоке США генерал-майора Е. С. Имнадзс и II Североамериканский на Западе США генерал-майора Н. П. Вессловского), 7 подотделов (I Аргентинский полковника А. Н. Ефремова, II Бразильский полковника К. 3. Ахатнина, III Параг
Я Д Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 135
вайский генерал-майора Н. Ф. Эрна, IV Уругвайский полковника С. А. Мельшикова, V Австралийский полковника В. В. Корженевского, VI Дальневосточный генерал-лейтенанта К. Ф. Вальтера и VII Финляндский капитана Ф. Д. Шульгина). В 1938-1939 II Германский и VI Чехословацкий отделы в Европе были выделены Председателем РОВС в самостоятельное Объединение Русских Воинских Союзов (ОРВС) во главе с бывшим начальником II отдела Генерального штаба генерал-майором А. А. фон Лампе. Председателем (начальником) РОВС с 22 марта 1938 был Генерального штаба генерал-лейтенант А. П. Архангельский, проживавший в Брюсселе.
После обособления ОРВС главной опорой Архангельского стал I (Французский) отдел, объединявший 15 воинских союзов и 45 отдельных групп на подведомственной отделу территории (Франция с колониями, Голландия, Египет, Италия). К лету 1941, по мере расширения зоны немецкой оккупации, в состав ОРВС вошла большая часть европейских отделов РОВС, хотя А. А. фон Лампе сохранял живую связь с А. П. Архангельским. Деятельность РОВС и ОРВС в Европе была направлена на сохранение и подготовку кадров, способных послужить основой для развертывания в благоприятной военно-политической ситуации массовой антисталинской армии с участием «подсоветских» людей, враждебно настроенных по отношению к советской действительности. По самым осторожным подсчетам, к моменту нападения Германии на Советский Союз эмиграция могла мобилизовать в кратчайшие сроки не менее 20 тыс. офицеров и добровольцев. Ими было бы возможно укомплектовать командно-начальствующие должности 4-5 общевойсковых корпусов (8-10 дивизий) антисталинской армии, на формирование которой в массовом порядке могли бы поступать десятки тысяч военнопленных бывших бойцов и командиров Красной армии.
В феврале 1940 во время «зимней войны» чины VII Финляндского подотдела РОВС во главе с капитаном Шульгиным с успехом впервые участвовали в создании 5 добровольческих отрядов из пленных красноармейцев. После 22 июня 1941 только в I (Французском) отделе для отправки на Восточный фронт зарегистрировались 1160 русских офицеров. Из них выразили желание служить на строевых должностях: 3 генерала, 94 штаб-офицера и 343 обер-офицера, на административных должностях — 36 генералов, 165 штаб-офицеров и 420 обер-офицеров, остальные определенного желания не высказали. Из 1160 человек были готовы немедленно отправиться в Россию 327 офицеров — в строевые части и 44 — на административные должности. До 7 июля 1942 из Парижа сумели уехать на Восточный фронт в составе трех групп лишь 71 человек, преимущественно чины ОРВС. Однако директива ОКВ № 46 от 18 августа 1942 категорически запретила подобные отправки. На Балканах чины III и IV отделов в массовом порядке вступали на службу в Русский Корпус, а с 1942 — в формировавшиеся казачьи части. Но еще весной 1941 нацисты по политическим мотивам решительно отказались от привлечения белоэмигрантов в воинские части на Восточном фронте, тем более — от создания при их участии русской антисталинской армии. Зимой — весной 1943 последние офицеры РОВС были отозваны с Восточного фронта в Европу. А. П. Архангельскому и начальникам отделов оккупационными властями была запрещена любая военно-политическая деятельность.
Фактически в 1941-1945 чины РОВС и ОРВС принимали участие в событиях, в том числе несли службу в антисоветских вооруженных формированиях, в частном порядке. Сегодня мы можем назвать лишь 85 чинов РОВС и ОРВС, в разнос время и в единичном порядке служивших в 1941-1944 на Восточном фронте. В полной мерс полноценное знакомство чинов РОВС и ОРВС с «подсоветскими» людьми состоялось зимой 1943/44 после переброски во Францию русских батальонов (РОА) Восточных войск Вермахта. Начальник Тулузского района РОВС капитан А. С. Шторх вынес такое впечатление от первой встречи с прибывшими на «Атлантический вал»
136
Глава I. Белоруссия
военнослужащими РОА: «Общение с ними показало, что никакого "рва" между нами не существует — мы познали их, прозревших подсоветских людей, они нас — белых эмигрантов. В других встречах, единении, мы увидели нашу общность в борьбе за освобождение русского народа и непримиримости к советской власти».
3 Октан Михаил — сотрудник Орловского самоуправления, журналист, с деятельностью которого было связано издание многотиражной газеты «Речь» (6 тыс. экз.). В некоторых публикациях можно встретить утверждение о том, что Октан был бургомистром Орла. По сведениям автора, бургомистром Орла с осени 1941 был некто Шалимов, а с марта 1942 — А. С. Старов. Октан был только редактором «Речи». После войны участники событий характеризовали деятельность Октана резко негативно, хотя сама «Речь» остается любопытным источником информации о жизни города и области в период оккупации. Дмитрий Сошальский утверждал, что организация Октана существовала не в Орле, а в Бобруйске.
4 Возможно, автор мемуаров имеет в виду уже упоминавшуюся нами БНС или созданный летом 1943 Союз белорусской молодежи — организацию, через ряды которой в 1943-1944 прошло, по данным минского исследователя Ю. Туронока, около 100 тыс. детей и подростков — юношей и девушек в возрасте от 10 до 20 лет.
5 Под Лепелем в Витебском округе (сентябрь 1943 — февраль 1944) в подчинении у Б. В. Каминского не было дивизии. Динамика численности бригады Б. В. Каминского в этот период выглядела так: 3665 человек на 4 октября 1943; более 5 тыс. на 25 ноября 1943; около 6 тыс. на 15 февраля 1944.
5 Каминский Бронислав Владиславович (1899, Полоцкий уезд Витебской губ. — 19 августа (?) 1944, Лодзь) — обер-бургомистр Локотского округа в 1942-1943. По происхождению — из мещан; по национальности отец поляк, мать — немка. На 1917 — студент Петроградского Политехнического института (не окончил). В 1918-1921 — на службе в РККА, участник гражданской войны. По демобилизации с перерывами завершил образование в Петроградском (Ленинградском) химико-технологическом институте по специальности «инженер-технолог по производству красок» (диплом 1930). Член ВКП (б). В период дискуссии в партии по вопросу о «правом уклоне» (1928-1929) подписал один из документов бухаринской оппозиции. Работал на химическом заводе «Республика». В период работы на заводе познакомился с немецкими специалистами, от которых получил первые представления о национал-социализме образца конца 1920-х. В первом браке имел четверых детей. Исключен из партии в августе 1935 за критику коллективизации. В 1937 репрессирован органами НКВД по обвинению в троцкистской деятельности. По другой версии, арестован был в 1935, сразу же после исключения из партии. Срок (1937 (1935?) — 1940) отбывал, по одной версии, в «шарашке» в Шадринске (северо-западнее Кургана, лагерь 514/2, возможно, на алюминиевом заводе), по другой — в районе Нижнего Тагила (менее вероятно). По утверждению сотрудников УФСК по Брянской области (на 1994), во время отбытия заключения был сексотом, однако, насколько эта информация соответствует действительности, сказать сложно.
После освобождения направлен в ссылку с разрешением на жительство в Европейской части РСФСР, жил в пос. Локоть Брасовского района Орловской области, работал инженером на Локотском спиртзаводс. Организовав эвакуацию заводского имущества в сентябре — начале октября 1941, сам остался в Локте. С 16 октября
1941 — член самоуправления Локотской волости, заместитель и ближайший соратник его организатора К. П. Воскобойника. После гибели Воскобойника при налете партизан на Локоть (8 января 1942) — бургомистр Локотского уезда. С 19 июля
1942 — обер-бургомистр Локотского самоуправляющегося округа и командир милиционных окружных войск на правах командира бригады (РОНА — Русская освобо
Я Д. Ильинский. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии 137
дитсльная народная армия). 26 августа 1943 с чинами бригады, членами их семей, беженцами и имуществом переехал в Лепель Витебского округа, где бригада размещалась и боролась с партизанами до середины февраля 1944. 15 февраля 1944 отдал приказ о перемещении бригады и беженцев в район Дятлово (Западная Белоруссия). Вместе с бригадой входил в состав сил и войск безопасности СС группенфюрера К. фон Готтберга, участвовал в антипартизанских операциях. За отличия в боях с партизанами награжден орденом Железного креста I кл. В июне — июле организовал эвакуацию бригады и беженцев в Польшу. СС бригадефюрер и генерал-майор войск СС, командир СС штурмбригады «РОНА» (на 31 июля 1944). Дал согласие на использование сводного усиленного полка (1,7 тыс. чинов) бригады под командованием СС ваффен-штурмбаннфюрера И. Д. Фролова (на 1941 — капитан Красной армии) в боях против повстанцев в Варшаве в августе 1944. В Варшаве полком не командовал, был наездами. По официальной версии, расстрелян по приговору военно-полевого суда в Лодзи за воинские преступления, совершенные его подчиненными в Варшаве. Однако, на наш взгляд, скорее всего был убит по другим мотивам, так как командир сводного полка СС ваффен-штурмбаннфюрер И. Д Фролов, непосредственно командовавший полком каминцев в польской столице в августе 1944, был награжден орденом Железного креста I кл.
7 Национал-социалистическая трудовая партия России (другой вариант названия: Российская национал-социалистическая партия) возникла в октябре 1943 в период пребывания каминцев в районе Лепсля. Под видом НСТПР была сделана попытка реанимировать Народную социалистическую партию России (НСПР), создание которой в Локте было провозглашено К. П. Воскобойником 26 ноября 1941. Инициатором этой попытки стал бывший командир батальона 341-й стрелковой дивизии старший лейтенант Красной армии Г. Е. Хомутов, рассчитывавший использовать вывеску партии для прикрытия деятельности НТС и создания в районе Минска и Витебска новых союзных групп. Д. Сошальский вспоминал в конце 1940-х о Хомутове так: «Хомутов производил впечатление человека честного, решительного и убежденного патриота-антибольшевика. На немцев он смотрел как на временное орудие борьбы с большевизмом, рассчитывая, что со временем жизненная сила и способности русского народа освободят его от подчиненной роли в общей борьбе русских патриотов и немецкой армии против советской власти. Хомутов, как и другие работавшие с немцами русские, думал прежде всего о ближайших задачах борьбы, предоставляя будущее судьбе». ЦК партии располагался в Лепеле (члены П. Бакшанский, М. В. Васюков, С. В. Мосин, Д. Сошальский, Г. Е. Хомутов), затем в Дятлово. Кроме учреждения ЦК в Лепеле известно о деятельности Минского комитета НСТПР, которым с марта 1944 руководил Д. Сошальский. В Минске в НСТПР вступили не более 15-20 человек. Вся деятельность партии в белорусской столице ограничилась двумя политическими докладами и большим благотворительным вечером с концертом (9 мая 1944), доход от которого поступил членам семей каминцев, погибших в боях с партизанами.
i «Дальнейшее показало, что Каминский, поляк по происхождению, не был только бандитом. Его вскоре расстреляли немцы, как говорят, за отказ вести свою дивизию на усмирение восставшей Варшавы» (Прим. П. Д. Ильинского). Реальность выглядела иначе. До 1 августа 1944 Каминский действительно отказывался участвовать в операциях против формирований Армии Крайовой. Однако после того как Главное управление СС пригрозило отказать в эвакуации из Польши на Запад гражданским беженцам и членам семей каминцев, Каминский был вынужден дать согласие на отправку в Варшаву одного сводного полка (1700 чел.), который был укомплектован добровольцами из всех бригадных частей и подразделений, преимущественно белорусскими полицейскими, пополнившими личный состав бригады «РОНА» осенью
138
Глава I. Белоруссия
1943 и зимой 1944. Оценки современников в отношении личности и морального облика Б. В. Каминского в период пребывания бригады в Лспелс и Дятлово (сентябрь 1943 — июнь 1944) расходятся. Так, например, литератор Т. Н. Данилевич, пережившая в 1943-1944 эвакуацию на Запад вместе с частями Казачьего Стана полковника С. В. Павлова и полковника Т. И. Доманова, встретилась с Б. В. Каминским в апреле — мае 1944 в Дятлово и оставила о нем и чинах его бригады такой отзыв: «Порядок строгий, повсюду разбросаны посты, но бывшие советские бойцы в немецкой форме не производили выгодное впечатление. Каминский выглядел подкупающе — деловой, представительный, в мундире английского сукна и покроя, без всяких знаков отличия. Он держался непринужденно, с чувством собственного достоинства, и его литературная, без советского налета речь оставляла благоприятное впечатление». Однако, с другой стороны, как раз в период пребывания бригады в Дятлово, может быть, не без влияния Р. Н. Редлиха, бывшего у Каминского переводчиком, Совет НТС констатировал (апрель — май 1944): «Вместо того чтобы обрасти военными и политическими руководителями из числа русских патриотов, Каминский уже в Локте оброс морально нечистоплотными элементами».
5 В проведении этого митинга участвовали члены НТС В. И. Алексеев и П. Д. Пономарёв. 3 После смещения линии фронта на Запад в 1943-1944 на территории СССР осталось, по некоторым подсчетам, несколько десятков членов НТС, включая тех, кто проник в СССР до 22 июня 1941 (Е. Акулов, Б. Г. Врангель, В. С. Дурново, А. Г. Колков, М. Д. Мондич, Д. Потапов, И. Хлобыстов, А. А. Чупрунов и др.). В 1944-1946 к ним прибавились около ста членов Союза, арестованных органами контрразведки «СМЕРШ» в Восточной Европе и этапированных в исправительно-трудовые лагеря на родине (П. Н. Воропонов, А. Г. Высота, И. Д. Делибалта, Е. И. Дивнич, И. А. Мелких, О. С. Поляков и др.). Многие граждане СССР после войны были осуждены трибуналами и внесудебными органами за принадлежность к НТС в 1941-1943 (К. В. Кошлаков, П. И. Нсгрстов, М. А. Туманова и др.). Вступивший в НТС в 1943 и служивший в бригаде «РОНА» Б. В. Каминского Г. Е. Хомутов летом 1944 решил вернуться из Западной Белоруссии на Брянщину с группой единомышленников (среди них были члены НТС Цыганков и Фомин) для партизанских действий. М. Д. Мондич в декабре 1944 был призван в армию и с января по июль 1945 служил переводчиком в Управлении контрразведки «СМЕРШ» 4-го Украинского фронта, сумев бежать в Чехословакию, а в 1947 добрался до Лимбурга-на-Лане, где тогда размещался центр НТС. Но судьба большинства членов НТС, оставшихся после войны на родине, остается неизвестной. Сегодня известны имена более двухсот членов НТС, погибших в результате советских и нацистских репрессий в 1930-1950-е.
1 На Брянщинс последние вооруженные антисоветские партизанские группы из ка-минцсв — бывших бойцов ополчения Локотского самоуправляющегося округа — были ликвидированы органами МГБ лишь в феврале — марте 1951 в деревнях Ла-геревка (Комаричского р-на Брянской обл.), Лбы и Лески.
Общественный инстинкт и попытка государственного строительства в условиях немецкой оккупадии западных областей России1
[Введение]
Современная социологическая наука Запада невольно пришла к необходимости трансплантировать мировые социологические проблемы в проблемы России. Это совершенно естественно, так как всякое научное исследование мирового плана неизменно придет и приходит к выводу, что без решения вопроса о месте, которое занимает Россия в мировом общественном процессе, невозможно сделать конечные выводы и избежать однобокости построений. При этом для всякого объективного исследования и исследователя, работающего в широкой перспективе будущего, важно установить критерии рассмотрения и оценки не России сегодняшнего дня, а России будущего. Именно желание предвидеть это будущее приводит исследователей к необходимости изучать главным образом душевный мир России, комплекс мировоззрений, существующий в России, устремления, свойственные русским, в которых естественно отражены проблемы будущего России.
Одним из важнейших вопросов, привлекающих внимание исследователей, является вопрос о государственном инстинкте народов России. Каким представляют себе русские свое государство, к какому государству они стремятся? Какие формы государственного бытия наиболее привлекательны для них? Поиски ответа на этот вопрос часто приводят западных исследователей и политиков к грубым, трудно исправимым ошибкам, накладывающим отпечаток на все дальнейшее. Между прочим, ответ на этот вопрос можно, хоть и отчасти, найти в недавнем прошлом — в первых годах войны с Германией, когда проявился не только
140
Глава I. Белоруссия
политический, но и национальный инстинкт, нашедший и свое практическое воплощение. В этом недавнем прошлом можно найти и ответ на вопрос о том, к какому государственному типу стремятся русские и куда ведет их национальный инстинкт. И это тем более важно, что этот национальный инстинкт действовал в условиях абсолютного отсутствия организации (политической, общественной и пр.), следовательно, в данном случае мы имеем этот инстинкт в чистом виде2, поддающемся рассмотрению вне воздействующих на него внешних фактов.
Не претендуя на ответ на поставленные вопросы в полной мере, я хотел бы этой запиской рассказать, по возможности просто и без выводов, о проявлении государственного и национального инстинкта в первые годы немецкой оккупации западных областей России, с тем чтобы исследователь мог по-своему оценить эти факты и сделать из них выводы.
Появление немцев
Можно считать установленным, что немецкая военная машина в наименьшей мере была приспособлена для решения политических задач лишь своими средствами3. Именно этим объясняется, что, заняв огромные территории с десятками миллионов населения, немецкая армия на первых порах предоставила их самим себе, тогда как освоение их немецкими тылами происходило медленно и часто растягивалось на годы4. Известное значение имело и то, что немецкая армия по своей структуре строит очень глубокие тылы, часто до трехсот километров в глубину. И в этих тылах влияние немецких тыловых учреждений было сведено до минимума. Это создавало довольно странную картину. Занятые области в России резко делились на две части: лежащие в зоне германского военного тыла и отошедшие во власть германского гражданского управления. И это не было только условным делением. Строй жизни, порядки, вводимые оккупантами, даже налоги на население — все было различным. Все, что я буду рассказывать в дальнейшем, относится к областям, находившимся под немецким военным, но не под гражданским управлением. Под военным управлением до самого отступления немцев из России находились территории с тридцатью миллионами населения, тогда как территории с пятьюдесятью миллионами населения управлялись немецкими гражданскими управлениями5.
Общеизвестны два факта6 из первых дней советско-германской войны:
1. Пятимиллионная советская армия7, находившаяся на Западе, распалась и проявила откровенное нежелание воевать против немцев8.
Общественный инстинкт и попытка государственного строительства... 141
2. Население встречало немцев как освободителей от большевизма, оно не только не сопротивлялось немцам, но старалось создать условия, при которых бы немцы быстрее оккупировали территорию.
Оба эти факта одного порядка. В них воплотился политический инстинкт народа, не желающего мириться с большевизмом, первая фаза активного сопротивления большевизму, находящего свое выражение в отрицании большевизма и в готовности примириться со всякой силой, являющейся антибольшевистской. Готовность эта необязательно должна учитывать также качества и особенности той силы, которая борется против большевизма. Дело в том, что врагом № 1 для народа был большевизм, и поэтому всякая система, действующая против него, принималась как дружелюбная9. Это совсем не значит, что у русских не было страха перед немцами, — он, конечно, был, — но надежда на лучшее свойственна народам в беде, и поэтому от немцев ждали все же лучшего, чем то, что давал большевизм.
Как я уже сказал, сама немецкая военная машина не была приспособлена для решения политических задач в оккупированных землях лишь своими средствами, и эта кажущаяся слабость на самом деле увеличивала силы оккупации и отдаляла столкновение их с населением. Германская армия была заинтересована только в одном — в сохранении спокойствия тыла. Организация оккупированных земель, управление ими и даже взыскание налогов, кроме случаев прямой военной необходимости, — все это интересовало армию лишь в минимальной степени и постольку, поскольку вызывалось прямой необходимостью. В связи с этим в землях России, занятых германской армией, но не получивших гражданского немецкого управления, создавалась обстановка некоторой свободы населения. Конечно, это был суррогат свободы, и воплощался он, главным образом, в том, что германская армия не интересовалась населением без особой нужды, но все-таки в этих условиях условной свободы могло проявиться стремление народа к устроению начальных форм общежития. И оно проявилось. Если в городах военные коменданты все-таки назначали каких-то лиц из среды русского населения для поддерживания порядка, то в селах и этого не делалось — население предоставлялось собственной инициативе.
Взгляды населения на имущественное право государства
Только условно это можно назвать «взглядом». На самом же деле, с первого дня прихода немцев в населении заговорил инстинкт возвращения имущества, отнятого государством у народа. Так как это было
142
Глава 1. Белоруссия
в первые дни оккупации, то этот инстинкт действовал вне влияния какой бы то ни было внешней обстановки, поскольку немцы не считали для себя нужным вмешиваться в то, что происходило.
На западе советское правительство концентрировало огромные запасы военного снабжения. Следует иметь в виду, что вся советская стратегия была стратегией наступления, а не обороны. Она получила свое законченное выражение в утверждении наркома Ворошилова, сказавшего на одном из съездов: «Мы врага будем бить на его собственной территории». Эта стратегия воплотилась не только в характере подготовки армии, но и в географии распределения военных запасов страны. Именно на западе, во всех больших и малых городах, а часто и в селах, были созданы огромные интендантские склады, которые и попали в руки немцев. В это время немецкая армия интересовалась, главным образом, складами военной амуниции, да и то для того лишь, чтобы уничтожить эту амуницию; продовольственными же и вещевыми базами интересовалась мало.
Население на западе, как и во всей стране, во все предвоенные годы испытывало большие продовольственные затруднения. Сахар, жиры, мясо получались населением в очень ограниченном размере, хотя [обычно] торговля была свободная и без карточек. Магазины стояли перманентно пустыми, и достать килограмм сахара считалось за счастье. Когда немцы заняли города, в которых были продовольственные базы армии, население ринулось к этим базам, открыло запасы, и их обилие и разнообразие поразило изголодавшихся. Законом поведения населения в первые дни оккупации стал известный лозунг Ленина «грабь награбленное», бывший до этого полузабытым, а теперь зазвучавший в смысле, противоположном тому, какой ему придавал Ленин в 1917 году. В народе очень сильно было развито сознание, что государство Сталина — грабительское государство, что оно живет за счет грабежа народа. Это порождало сознание права народа вернуть себе награбленное государством. Понятие «государственная собственность» в сознании населения перевоплотилось в понятие «награбленная государством собственность», которая должна вернуться к народу.
В условиях первых дней войны и речи не могло быть о том, чтобы решить этот вопрос о государственном имуществе по справедливости. Поступали так, как в этот момент подсказывал инстинкт, а он вел к возвращению народу отнятого у него государством имущества только одним путем — путем грабежа народом государственного имущества. Если вначале этот инстинкт сдерживался страхом перед немцами, которые могли бы наказать [за] ограбление военных складов, брошен
Общественный инстинкт и попытка государственного строительства... 143
ных советской армией, то потом этот страх исчез, так как немцы всем своим поведением показывали, что это их не интересует. Иногда они сами давали населению приказ разобрать по домам то, что оказывалось на базах советской армии.
Все это привело к тому, что население оккупированных немцами областей в первые дни оккупации осуществило путем грабежа свой взгляд на имущественное право сталинского государства и в уродливых формах отняло у него то, что было им, по мнению населения, [отнято] у народа.
Пуховичи
Это небольшой городок у железной дороги Бобруйск — Минск. Население — около 10 тыс. человек. До войны стоял здесь гарнизон из двух полков. У города [были] созданы огромные базы продовольственного снабжения Красной армии. По данным интендантства, к началу войны на этих базах имелось:
Сахара — 3 тыс. т Жиров в бочках — 2,5 тыс. т Мясных консервов — 4 тыс. банок Круп различных — 1,2 тыс. т Муки — 900 т
Растительного масла — 500 т
Рыбы в бочках по 100 кг — 1,5 тыс. бочек
Пакетов НЗ (неприкосновенного запаса; 5-дневный рацион солдата) — 10 тыс. штук
Данные приводятся по ведомостям, оставшимся в городской управе Пухо-вичей. Цифры округлены.
Немцы вошли в городок 2 июля, т. е. через десять дней после начала советско-германской войны. Первыми вошли танковые части, принадлежащие к 3-й танковой армии. Население вначале боялось выходить из домов. Городок был занят в полночь, население появилось на улицах только с рассветом, часов в пять. Первыми вышли старики и старухи. Немецкие войска проходили через город. Постепенно у уцелевшей церкви собралась большая толпа. Неизвестно, как родилась идея приветствовать немцев, но толпа двинулась к дороге. Предводительствовали толпу двое — старик рабочий и бывший начальник городского коммунального хозяйства, коммунист. Жандарм, регулировавший движение войск, понял, что от него хотят жители, и приказал ждать. Вскоре появился командир немецкой части с переводчиком.
144
Глава I. Белоруссия
Командир выслушал население, поблагодарил за приветствие и просил соблюдать спокойствие и не допускать актов саботажа. На вопрос, что делать с военными складами, командир ответил, что армия не заинтересована в них и население может поступить с ними [так], как найдет нужным.
Это был сигнал к началу грабежа. Население ринулось к складам, взломало их, начало растаскивать сахар и другие продукты по домам. Тащили на плечах, так как транспорта в городе не было, тот, который был, был взят отступающими войсками. На складе происходила давка, женщин затаптывали насмерть, несколько детей тоже было затоптано. Склад заполнялся рассыпанным сахаром, крупой, мукой, все это смешивалось в кучки, и в этом месиве люди барахтались, пытаясь вытащить со склада продовольствие. Если человек не мог поднять на плечи мешок с сахаром, он взрезал его и половину высыпал на пол, чтобы другую половину утащить домой. Очень скоро появились крестьяне из окрестных деревень. Они приехали с подводами и стали нагружать [их]. Городские жители стали избивать крестьян, у складов начались драки. Это продолжалось до тех пор, пока немецкий командир части не прислал наряд солдат для наведения порядка. Солдаты установили очередь, и ограбление склада приняло организованный характер.
В тот же день наполовину склады были пусты. Если считать, что в их ограблении приняли участие три тысячи городских семей и три тысячи крестьян, то и тогда в среднем на каждую семью пришлось немало продовольствия. На короткое время ограбление склада было приостановлено немцами, которые выставили охрану у того отделения, которое содержало половину всех запасов продовольствия (это продовольствие было передано городу позже), так что всего в первый день населением была занята половина продовольственных запасов. Но и это означает, что на каждую семью, принявшую участие в ограблении складов, в среднем пришлось больше 200 кг сахара, около 200 кг жиров, около 35 кг круп, не считая рыбы, индивидуальных пакетов НЗ и растительного масла, которое по большей части погибло. Такого богатства жители города давно уже не видели.
Ограбление складов было, по существу, первой реакцией населения на уход советских войск. Конечно, это чисто русская реакция; вероятно, в других странах все это выглядело бы иначе, но и основания для нее в России иные, чем где бы то ни было. Сознание, что государство грабит народ, настолько глубоко [сидит] в народе, что при первой же возможности население старается вернуть себе отнятое у него государством.
Обги/геппвеннъйинагшяктигюпътюп 145
Бобруйск
Здесь также имелись огромные склады военного ведомства, и также произошло их ограбление населением, когда оно увидело, что немцы не возбраняют этого грабежа. Но здесь уже, в довольно большом городе (до 100 тыс. жителей), грабеж принял более развитые формы и охватил не только военные склады, но и магазины и государственные аптеки. И по времени грабеж начался иначе. Здесь не стали ждать прихода немцев и как только увидели, что советская армия распадается и отступает, в городе началось ограбление магазинов, перекинувшееся потом и на военные склады. Что важно отметить, так это то, что в грабеже приняли участие и отступающие войска советской армии с той только разницей, пожалуй, что пока население грабило магазины, красноармейцы грабили население.
Однако, как и в других местах, в Бобруйске ограбление не затронуло предприятий города, которые остались в неприкосновенном виде. Пострадали предприятия только в тех местах, где не было военных складов, и население поэтому не могло удовлетворить своего инстинкта за счет военных запасов.
Ограбление военных запасов и магазинов государственной торговли было первым стихийным проявлением чувства свободы, охватившего население. В нем, в этом ограблении, неправильно было бы усматривать только низменный инстинкт, который не раз проявлялся и до этого; правильнее будет сказать, что этот низкий инстинкт на этот раз сочетался с чувством большой вражды к советской власти, которая держала население без сахара и без необходимого снабжения вообще и в то же время создавала большие запасы продовольствия для войны. Больше того, эту полосу грабежей надо рассматривать как способ сведения народом старых счетов, как своеобразный имущественный спор народа и государства, возникший в единственно возможной тогда обстановке и в единственно возможном виде.
Возникновение администрации в городах
Как уже сказано, немецкая армия не проявляла особого интереса к вопросам управления занятыми областями, ограничившись назначением в городах военных комендантов. Германская гражданская администрация в германских тылах, весьма глубоких, на что я уже указал, не появлялась. Между тем обширные области нуждались в гражданской администрации для налаживания жизни и сохранения порядка.
146
Глава I. Белоруссия
Таким образом, русская администрация появилась как бы самотеком и была вызвана к жизни образовавшейся после распадения советов пустотой, которую надо было заполнить. Насколько у немцев не было выработано особого подхода к проблеме создания администрации, видно из того, что она в различных городах возникала по-разному, и это объяснялось не разностью условий — они везде примерно были одинаковы, — а сочетанием случайностей, в цепи которых не последнее место занимала точка зрения на русскую администрацию, какой придерживались военные коменданты германской армии. Отчасти этой личной точкой зрения, вернее ее различностью у различных лиц, определяется принцип создания русской администрации. Прежде чем перейти к описанию приемов возникновения русской администрации, следует несколько слов сказать о военных комендантах германской армии. Институт военных комендантов в Германии существовал во всех районах. Он начинал действовать, как только немецкая армия выходила из пределов Германии и занимала чужие территории. Кадр военных комендантов пополнялся офицерами, не пригодными по преклонности возраста к строевой или штабной службе. Именно этим объясняется, что в занятых областях России все военные коменданты были людьми пожилыми, в прошлом офицерами кайзеровской армии, сохранившими традиции этой армии и только очень в малой степени воспринявшими идеологию национал-социализма10.
Военные коменданты видели свою задачу в том, чтобы сохранить спокойствие в занятых немецких областях, обеспечить расквартирование немецкой армии, ее снабжение и выполнение населением приказов военного командования. Как правило, дальше этого военные коменданты не шли. Поэтому когда дело касалось гражданского управления, они предоставляли известную свободу действий населению. Одни из них вообще отказывались вмешиваться или вмешивались только в необходимых случаях в дела местного населения, другие вмешивались не в силу приказов, данных им, а по собственной инициативе, и при этом решали вопросы управления в соответствии со своей точкой зрения и своим пониманием обстановки, третьи действовали чисто военными средствами и пытались сами наметить вид и форму гражданской администрации и подобрать людей для этой администрации. Вот поэтому-то в создании гражданской администрации была допущена такая «пестрота», как в смысле характера этой администрации, так и [в отношении] лиц, ее возглавляющих.
Общественный инстинкт и попытка государственного строительства,.. 147 Гомель
Некоторое время город вообще не имел администрации, составленной из местного населения. Он управлялся военным комендантом, который категорически отказывался решать чисто гражданские дела. Вступая в управление городом, комендант издал приказ, в котором установил, что гражданское население до конца войны не должно стремиться к разрешению политических проблем. Вот этот приказ, восстановленный по воспоминаниям жителей города Гомеля:
Населению приказывается:
1. С полным доверием относиться к германской армии, которая несет русским освобождение от большевизма.
2. Акты саботажа и неповиновения будут караться смертью.
3. Жители должны трудиться для себя и не искать помощи от германской армии, так как армия не имеет сейчас возможности оказать эту помощь.
4. Жители должны жить мирно, без ссор, грабежей и нарушения общественной благопристойности. За невыполнение этого пункта приказа — тюремное заключение и принудительная работа.
5. Школы, больницы, магазины, заводы должны продолжать работать под ответственность тех, кто в них работает. Если какое-либо из этих учреждений не будет выполнять своей обязанности по отношению к германской армии и населению города, оно будет отобрано и передано в другие руки.
6. После 8 часов вечера появление на улицах строжайше запрещается до 6 часов утра.
Из этого приказа военного коменданта города Гомеля видно, что он сам очень смутно отдавал себе отчет в том, как действительно можно организовать жизнь в занятом городе. И тем не менее это был единственный приказ в продолжение первых полутора месяцев, если не считать приказа об обязанности населения сообщать комендатуре о всех случаях заболевания сыпным тифом среди населения. Этот приказ как нельзя лучше характеризует ту административную «пустоту», какая образовалась на первых порах оккупации в городах.
Жизнь большого города, естественно, не могла развиваться в узких рамках, определенных приказом военной комендатуры, с каждым днем она все более настойчиво требовала установления администрации. Город оставался без продовольствия, заводы, к которым немцы не проявляли интереса, бездействовали (несколько нужных им заводов они заняли), медицинское обслуживание населения разрушалось, наступало время открытия школ, но неизвестно было, возможно ли было возобновить работу школ и на какой основе.
148
Глава I. Белоруссия
Работники школ, больниц, городского хозяйства осаждали комендатуру с вопросами, на которые та не могла ответить и не считала себя обязанной отвечать, так как они никакого отношения к армии не имели. Только после длительных переговоров комендант признал необходимость создания городской администрации, которая существовала при Советах, и предложил ее восстановить, за некоторым, конечно, исключением. Во главе города он предложил поставить бургомистра, которого население сейчас же переименовало в городского голову. Однако определить, кто такой бургомистр, комендант не хотел. По его мысли, было бы самым лучшим, если бы все сотрудники, работавшие при советском управлении, снова вернулись и продолжали свою работу. Но так как верхушечная часть советского аппарата бежала, то комендант не находил возможным назначить кого-нибудь бургомистром. Он предложил избрать его на общегородском собрании. Такое собрание не было возможно, да и строжайше было воспрещено самой германской армией. Тогда комендант предложил собраться к нему в комендатуру всех лиц, которые уже работали в администрации. Им он и предложил выбрать бургомистра, что и было сделано.
Через несколько дней появился приказ коменданта:
1. Я по просьбе лиц, принадлежащих к управлению города, назначил бургомистра и его помощников.
2. К этим лицам и надлежит населению обращаться по всем вопросам гражданской жизни.
3. По этим вопросам запрещено обращаться к ортскоменданту.
Когда дело коснулось структуры городского управления, комендант оказался непреклонным. Он не знал, какая структура будет наилучшей, и не верил, что назначенные им лица способны создать хорошую структуру. Поэтому он предложил восстановить структуру, существовавшую при Советах, на том основании, что менять ее надо будет «после войны». Таким образом, в городе возникло городское управление, почти в точности копирующее городской совет. Городское управление, как и городской совет, имело следующие отделы:
— отдел снабжения;
— отдел коммунального хозяйства;
— финансовый отдел;
— отдел народного образования;
— отдел здравоохранения;
— отдел учета и статистики;
— промышленный отдел;
Общественнъ&инагшытгигюпьа^ 149
— отдел планировки;
— правовой суд;
— суд;
— отдел охраны порядка (полиция).
Конечно, восстановление старой структуры выглядело несколько странным, но было в этом много разумного. Население привыкло к структуре власти, и, когда она была восстановлена на прежней структурной базе, все пришло в надлежащий порядок, и население уже знало, где и кем могут быть разрешены вопросы, нуждающиеся в разрешении.
Городское управление приняло в свое ведение больницы, аптеки, школы, предприятия, рынки, коммунальное хозяйство, бани и т. д. Первые же шаги показали, что городское управление может действовать во многих областях самостоятельно, согласовывая с комендатурой только вопросы, которые как-либо затрагивают армию. При этом ясно стало и то, что на чью-либо помощь рассчитывать нельзя и надо на месте искать возможности наладить жизнь. Начал создаваться городской бюджет. Упорядочены были налоги с населения (старые долги были прощены). Школы получили топливо. Учителя получили хоть небольшое жалование и открыли школы. Не было учебников, но тогда стали учить по советским учебникам, удалив из них явную пропаганду. Начали работать больницы, пополненные врачами из лагерей военнопленных. Восстановление коммунального хозяйства (водопровод, бани, санпункты, канализация) было проведено под наблюдением немецких специалистов (армия нуждалась во всем этом) и, главным образом, за счет германской армии. Город начинал жить нормально, имея администрацию, возникшую на описанной выше основе.
Мглин
Небольшой городок Белоруссии. В нем сложились такие же условия, как и в Гомеле, но здесь все это происходило в значительно меньших размерах. Комендант Мглина объявил, что население само должно избрать свою администрацию. В приказе коменданта так и было написано: «Для налаживания жизни без коммунистов необходимо, чтобы население на прежней основе восстановило совет».
И совет был восстановлен. На собрании жителей города был избран состав совета, в который вошли наиболее популярные среди жителей люди, в том числе и два коммуниста, оставшиеся в городе и не эвакуировавшиеся с Красной армией. Так как этот совет был порожден именно антисоветскими настроениями населения, то он был назван
150
Глава I. Белоруссия
Народный совет города Мглина, чем, по мысли жителей, подчеркивалась его разница с антинародным советом большевиков. Впоследствии совет Мглина был преобразован в городскую управу по типу, который уже складывался в других городах Белоруссии.
Осиповичи
Военный комендант здесь считал, что в его обязанности не входит заниматься обязанностями русской администрации. В то же время он не разрешал собираться этой администрации. Он назначил бургомистра, ограничив его функции обслуживанием нужд армии и выполнением приказов комендатуры, какой бургомистр никак не мог решать городских проблем. И тогда в городе при молчаливом согласии комендатуры произошло избрание выборщиков. Каждая улица выбрала одного выборщика, который должен был от имени жителей улицы участвовать в избрании городских властей. Так как выборщиков было немногим больше ста человек, то городской комендант разрешил их собрания в здании комендатуры и сам присутствовал на нем. Инициатива созыва этого собрания выборщиков и выборов представителей улиц принадлежала учителям и врачам города, которые нуждались в помощи власти для продолжения своей работы. Собрание выборщиков избрало городского голову (один из старейших и заслуженных учителей) и к нему в помощь — десять уполномоченных, которые в дальнейшем и стали во главе отдельных участников работы городского управления.
Рогачев
Здесь все городское управление было назначено комендантом города по собственному вкусу, именно поэтому рогачевское городское управление прославилось своей враждебной деятельностью по отношению к населению.
Четыре различных метода формирования русской администрации в оккупированных землях дают возможность сделать вывод о том, что население занятых немцами русских городов инстинктивно стремилось к созданию таких органов власти, которые были бы демократическими по своему существу. Если не забывать, что такая тенденция проявилась населением в условиях оккупации армией тоталитарно-фашистского государства, то тем яснее становится, что инстинктивное влечение русского народа в сторону подлинной демократии в других, более благоприятных условиях, могло бы стать решающим.
Обьцрстгженнъ&инстгшнктитюпьмлк^ 151
Следует сделать еще некоторые выводы:
1. В дореволюционной России не было бесплатного медицинского обслуживания населения. Большевизм ввел его. Отрицая сам большевизм, жгуче ненавидя его, население оккупированных немцами земель, тем не менее, даже не помышляло о том, чтобы вернуться к дореволюционной системе медицинского обслуживания. В частности, не было ни одного случая, когда бы поднялся вопрос о платном лечении. Если он иногда и поднялся, то только в силу финансовой слабости городских управлений, которые не могли дать медицинским управлениям достаточных средств, но тогда плата за лечение установилась в таком минимальном размере, что она не была ни для кого обременительной. Были случаи, когда отдельные врачи желали покинуть больницы и желали открыть частную практику. Против этого обычно восставало все население. Врачи должны были работать в существующих медицинских учреждениях. Впрочем, к чести врачей, случаи нежелания работать в очень трудных условиях больниц и амбулаторий были очень редкими.
2. Население стремилось сохранить систему всеобщего бесплатного обучения. Во имя этого приходилось городским управам повышать налоги с населения, но это никогда не вызывало предложения ввести ограничения обучения.
3. Даже в условиях немецкой оккупации, известной своей бесцеремонностью, население рассматривало себя как хозяев города. Именно поэтому коммунальные предприятия, бани, мастерские и даже заводы забирались в руки городских управ и рассматривались как их собственность. И когда позже немецкие власти наложили руки на все это имущество, населением это было воспринято как попытка немцев отнять то, что принадлежит населению, а не оккупантам. Население считало законным, когда немцы забирали военные объекты, но все остальное оно считало принадлежащим городам, поэтому начавшийся вскоре грабеж оккупированных областей (осуществляемый не армией, а специально для этого созданными организациями) нанес весьма чувствительный удар представлениям населения о собственных имущественных правах.
4. Поиски новых форм администрации — это в миниатюре поиски нового государственного строя, и то, что эти поиски велись в направлении демократического решения этого вопроса, за немногими исключениями, говорит об инстинктивном стремлении народа к созданию демократического правопорядка.
152
No comments:
Post a Comment